Руины мечети в Шейхкое: память о праведном эмире

Руины мечети в Шейхкое: память о праведном эмире (ФОТО)

  

Руины медресе Инджи-Бек-хатун

Если по шоссе Симферополь-Феодосия доехать до села Кернеуч (Донское), а в нем свернуть налево, в долину речки Беш-Терек, то на 8-м километре от поворота покажутся едва заметные среди огородов и речных тополей постройки села Шейхкой (Давыдово). Это одно из самых крошечных сел в Крыму: перепись 2001 года насчитала в нем лишь пять человек, да и в прошлые времена Шейхкой не отличался многолюдностью: еще в XIX веке численность его жителей редко превышала полсотни человек, а зачастую была и того меньше.

Речка обвивает село, словно петля, крутою излучиной. Перешагиваем Беш-Терек по мостику и из зарослей ив выходим на широкий ровный луг. Посередине его возвышается заросшая кустами и деревцами большая груда камней, увенчанная развалинами. В этой бесформенной куче уже не различить былых очертаний здания. Но внимательный осмотр открывает интересную деталь.

С внутренней стороны руин, полузасыпанный землей, виднеется резной михраб. По обеим сторонам от его ниши заметен узор в виде «сельджукской плетенки», обвивающей каменные цветы, на капителях пилястров (декоративных колонн) вырезаны «сельджукские лилии», а в верхней части михраба, украшенной «сотовым сводом», до сих пор заметны следы красно-оранжевой и фиолетовой раскраски.

Эти руины принадлежат мечети – причем мечети очень старой. Узоры ее михраба, хоть и просты, весьма напоминают те роскошные орнаменты, что высечены на входе в старейшую из сохранившихся крымских мечетей – семисотлетнюю Узбек-хан-джами в Эски-Кырыме (Старом Крыму).

Сведений об этой постройке чрезвычайно мало. Документов ханских времен не сохранилось, а в реестрах XIX столетия она кратко упоминается как «Мечеть Джума-джами» при селе Шейхкой на вакуфных землях, и этим все сведения о ней исчерпываются.

Единственным известным на сегодняшний день описанием этого памятника остается краткая заметка известного крымскотатарского исследователя Османа Акчокраклы. В 1928 году во время экспедиции по изучению памятников золотоордынской архитектуры он побывал в Шейхкое, осмотрел древнее здание и описал его. Акчокраклы застал постройку уже в полуразрушенном состоянии, но при ней все еще сохранялись купол и дверные проемы, а главное – арабские надписи над входами в мечеть. Осман Акчокраклы переписал их себе в тетрадь, и теперь его записки служат для нас главным источником информации об этом исчезнувшем памятнике.

Надпись над главным входом сообщала, что это здание возведено в правление золотоордынского хана Бердибека по повелению эмира Кутлуг-Тимура, сына Тулек-Тимура. А над другой дверью была помещена дата строительства: месяц шабан 760 года хиджры – то есть, лето 1359-го.

Примечательно, что здание в первой надписи названо не мечетью, а «дар-уль-хиффаз», то есть «домом хафизов». Да и сам Акчокраклы (очевидно, со слов местных жителей) тоже называет эту постройку не просто мечетью, а «текие-джами» – так в Крыму называли мечети при крупных дервишеских общинах. Текие-джами отличались от остальных мечетей тем, что время от времени после обычных намазов в определенные дни в них собирались на свои особые моления дервиши.

Как известно, хафизами называют лиц, знающих наизусть Коран. Таких людей всегда было немного, и они издавна пользовались в Крыму большим уважением. В ханские времена их влияние на настроения сограждан было, пожалуй, сродни той власти, которую сегодня имеют средства массовой информации: не занимая официальных должностей, хафизы формировали общественное мнение. Известны случаи, когда хафизы выступали по какому-либо важному вопросу государственной жизни (порой облекая свое мнение в форму мистических откровений и предсказаний) – и народ настолько доверял их словам, что поспорить с этим не могли даже ханы.

Как могут помнить читатели, в прошлой статье об Эфендикое я рассказывал о «четырех очагах» крымских мудрецов-суфиев. Шейхкой был расположен лишь в 7 километрах от одного из этих четырех ученых центров: Чуюнчи (ныне Урожайное Симферопольского района). Нет сомнений, что хафизы Шейхкоя имели тесные связи с шейхами, дервишами и законоведами из Чуюнчи. «Шейхами» в ханском Крыму (в отличие от Аравии), как правило, называли именно наставников суфийских общин, в прошлом чрезвычайно широко распространенных на полуострове. Вероятно, и само название села Шейхкой отразило тот факт, что первыми владельцами земли, на которой стоит село, были шейхи, служившие при здешней мечети.

А теперь поговорим об именах, начертанных над входами в Шейхкойскую текие-джами.

Первое – это имя золотоордынского хана Бердибека, правившего с 1357 по 1359 гг. В отличие от своего отца Джанибек-хана и от своего деда Узбек-хана (которые по праву считаются великими правителями Золотой Орды), этот деятель не проявил себя в истории ничем выдающимся. Уж скорее наоборот: Бердибек «прославился» тем, что истребил 12 своих родственников как конкурентов за престол и даже, как поговаривали, убил своего старого отца, чтобы поскорее унаследовать власть. Но трон достался ему ненадолго: всего через два года Бердибек и сам был убит в ходе переворота, который положил начало многолетним усобицам и упадку в Золотой Орде.

Совсем иначе запомнился в истории Кутлуг-Тимур. Он был крымским эмиром, то есть управлял Крымской провинцией Золотой Орды от имени ордынских ханов, что пребывали в своей столице Сарае на Волге. Такую же должность при Узбек-хане когда-то занимал и отец Кутлуг-Тимура, Тулек-Тимур. В отличие от волжских ханов, род крымских наместников был тесно связан с полуостровом, и именно от этого рода впоследствии произошла крымская династия Гераев.

Про жизнь и деятельность крымских эмиров известно чрезвычайно мало. В исторических документах они упоминаются весьма редко и скупо, сведения о них отрывочны, и зачастую не вполне ясна даже последовательность их правлений. Очень бедны сведения и о Кутлуг-Тимуре. Но от прочих своих «коллег по должности» он отличается тем, что почти все сведения, имеющиеся у нас об этой личности, так или иначе связаны со строительством архитектурных памятников. Подобной славы не достиг ни один другой эмир Крыма.

Так, например, помимо «дома хафизов» в Шейхкое, имя Кутлуг-Тимура высечено и на плите от фонтана, сооруженного в том же 760 году хиджры в селе Отуз (Щебетовка под Феодосией). Эта плита до сих пор стоит у стены Отузской мечети. Удивительная деталь: на этой плите тоже когда-то присутствовало имя хана Бердибека – но оно, в отличие от имени Кутлуг-Тимура, давным-давно кем-то стесано. Видимо, властолюбивый хан нажил себе немало недругов, раз в Крыму пытались стереть даже память о нем…

Плита фонтана Кутлуг-Тимура в Отузе

Два этих сооружения, выстроенные в один и тот же год, наводят на мысль, что Кутлуг-Тимур сознательно стремился оставить память о себе, сооружая для подданных по всему Крыму различные общественные сооружения. Сегодня из их числа нам известны лишь мечеть в Шейхкое и фонтан в Отузах, но, наверняка, это были не единственные здания, построенные по повелению эмира, тем более, что подобной благотворительностью занималось и все его семейство. Например, его жена Индже-Бек-хатун была основательницей знаменитого медресе, руины которого примыкают к южной стене мечети Узбек-хана. А его внучка Бай-Буглы-хатун основала текие Тахир-бея – ныне развалины этого здания известны как Куршун-Джами («Свинцовая мечеть») в Старом Крыму.

Вот какой глубокий жизненный урок готовы преподнести нам руины старинной мечети в глухом уголке Акмесджитского района! Бездарный хан Бердибек теряется на фоне своих великих предшественников Узбека и Джанибека, а Кутлуг-Тимур со своим семейством, напротив, возвысил и увековечил свое имя в череде малоизвестных крымских эмиров. Пример хана и его наместника как будто наглядно показывает, что путь к настоящей славе в веках лежит не через кровавые интриги за власть и влияние, а через добрые дела на пользу людей.

Что же случилось с мечетью далее? Ее судьба оказалась типична для целого ряда других бесценных исторических памятников Крыма. Простояв на своем месте целых шесть веков, древняя текие-джами была взорвана в послевоенное время, наряду с двумя другими ордынскими мечетями в Колече и Карагозе. А перед этим, по воспоминаниям нынешних жителей Давыдова, здание успело «послужить» в качестве хлева…

Как ни удивительно, наиболее прочной частью постройки оказался михраб с его тонкими резными узорами. Взрыв не смог разрушить его, и часть михрабной стены до сих пор возвышается над грудой развалин как память об эмире Кутлуг-Тимуре и об ордынской эпохе в истории Крыма.

Олекса Гайворонский (газета Avdet