ЗВЕЗДЫ ПАДАЛИ К НОГАМ

ЗВЕЗДЫ ПАДАЛИ К НОГАМ

 

Галина Галкина

 

Он умер в цветущий день весны, в праздник 9 Мая – в канун дня рождения младшей дочери, тем самым будто бы опровергая собственную смерть.

 

Оставил после себя четверых детей. Старшие Ержан и Айжан – пошли по стопам отца, став журналистами. Младшие девочки – Галия и Алуа – еще школьницы. Их отец собирался жить «хотя бы до семидесяти», чтобы дочерям было 20 и 22. Он оставил после себя сотни учеников и около двух десятков книг. Последняя выйдет уже после его жизни, словно продолжая, транслируя ее в вечность.

Мараткарибаевич Барманкулов открыл эпоху телевидения в Казахстане: в 1958 году он вел самый первый телерепортаж на русском языке с Алматинского завода тяжелого машиностроения. Это был начальный и не последний его вклад в развитие телекидения Казахстана.

Студенты КазГУ называли Мараба Барманкулова «Борманом» – не только по созвучию фамилии с персонажем популярного сериала. Это заимствование стало возможным благодаря личности исполнителя роли Бормана. Во внешности Юрия Визбора есть что-то общее с обликом Марата Карибаевича – то же обаяние, интеллигентность, мягкость. Общий психотип. Наднациональное сходство людей одной эпохи. Их объединяла и любовь к туризму. Так же рано ушел из жизни и Визбор.

Все, кто знал его, говорят, что у Марата Барманкулова не было врагов – при нашем-то уровне интриганства!  И всегда он оставался собой. Активно внедрялся в эту жизни. А ведь время для людей его профессии  – трагическое. «Но что мы знаем о человеке, общаясь с ним по касательной?»

Ушел от нас он в 63 года, в возрасте пайгамбара – пророка, тем самым отрицая собственную смерть.

 

 

Баян Барманкулова,

Искуствовед, сестра

Марата Карибаевича:

• У нас не принято было хвалить друг друга. Но внутренне он поддерживал нас, своих сестер и брата, восторгался нашими успехами.

Взрослыми мы старались не пересекаться в официальном обществе. В делах у каждого была своя территория. Так я по его «мольбе» пошла, работать в архитектурно-строительный, а не в КазГУ, чтобы никто не подумал, что Марат «тащит» сестру за собой.

Самый «общественный» в семье всегда был Марат. Мне казалось, что энергия, которая должна была на всех распределяться поровну, досталась только ему. В нем присутствовало детское любопытство к миру, как ребенка бабочки, жучки-паучки, все уголки в доме, так и его все занимало в жизни. Мне думалось что, он мог бы остаться, притормозить на чем-то, но он все успевал.

Вот эпизоды. Когда перешла в пятый класс, Марату было 17 лет, он вдруг сказал: «Пора тебе в оперу!» И повел меня на «Пиковую даму». Он всему хотел научиться. Играл на мандолине, даже пытался освоить скрипку. Он привык быть старшим: ему, было, пять лет, когда появилась я, позже сестра, брат. Наверное, поэтому он, окончив школу, заявил: никогда не женюсь. Был иногда ребячлив, – играла не растраченная энергия его взрослого детства.

Хотя мы не часто встречались, я все же знала, что есть Марат – что-то вроде китайской стены. Мне иногда казалось, что он сильно себя растрачивает. Сейчас у меня печальное ощущение, что мы остались без тыла.

Он не любил разнюниваться, был, может быть, даже жесток к самому себе: «вставай иди!» Я была уверена, что срок ему на земле отпущен до 90-100 лет.

Планов у него было много. Он не распространялся о еще не сделанном. Не был суеверен, – просто не любил трезвонить. Так защитил кандидатскую, потом докторскую. Так написал, кажется, 14 книг.  Я не знала, что появилась новая книга, – похвастал бы ею на очередном семейном сабантуе. Любил преподавать и мы ни когда не слышали, чтобы он говорил, что устал.

 

Руслан Ахматуллин,

тележурналист:

• Мы с Маратом Барманкуловым познакомились в горах 25 лет назад. Любимый его маршрут – Алма-Атинское ущелье, затем Кимасаровское и – седловина. Поднимались с ним на вершину Кумбель. Он говорил: « Дойдем до эдельвейсов». Но мы никогда не рвали их. С вершины открывалась прекрасная панорама. В горах мы не говорили о делах – я о ТВ, он о своей науке. Мы любовались и начинали спуск.

Он знал: если ты сам не прошел через горы, горные перевалы, то не имеешь права быть ведущим программы «Турист», позже она называлась «100 путей, 100 дорог». Потом была новая совместная программа об альпинизме «Земля Выше облаков». В 1982 году мы провели грандиозное горнолыжное шоу. Освещал его Марат Карибаевич. Только ему это было подвластно в то время.

При всей загруженности мы продолжали ходить в горы. Если я опаздывал и не приходил в назначенное время, он не ждал, уходил в перед. Сам Марат был очень пунктуален. Приходилось мне его догонять.

Все мне кажется – вот встречу его в горах, догоню. Я бы сказал ему: «Марат, если случались размолвки между нами, я очень жалею об этом. Скучаю по тебе, слышу твой задорный голос: «Татарин! Завтра идем в горы!»

Знаю, что один из безымянных перевалов или одну из вершин альпинисты хотят назвать его именем. Возьму своего шестилетнего сына Ибрагима и взойду туда первым, обращусь с приветствием к Марату. Буду ходить туда каждый выходной. И сына своего буду воспитывать так, как Марат своего. Если человек по велению сердца встает на горную тропу, он ни когда не ранит душу ни единого человека дурным словом. Мы с Маратом в горах не сломали, не примяли ни единой травинки, пластом лежали, изучая их и вдыхая аромат.

 

Айдар Жумабаев,

генеральный директор НТК:

• Марат Барманкулов ни когда не думал о ТВ как о профессии, о некоем фронте работ. Он изучал ноосферу – то, что возникает вокруг телевидения – интриги, людские взаимоотношения, – на ТВ они специфичны. У нас в принципе не было людей, изучающих этот феномен.

Марат Барманкулов преподавал философию ТВ, стремился ее понять и создавал сам. Он был первоискатель. Это человек, который пытался открыть эпоху, сущность ТВ, ответить на вопрос, почему телевидение владеет умами людей. И студентов он побуждал смотреть на ТВ шире: не обязательно знать, как работают камеры, как составляется сетка вещания, как приводится в движение весь этот сложный механизм, гораздо интереснее то, из чего складывается телевидение.

Духовность подвластна не многим. Марат Барманкулов один из не многих. Мне очень жаль, что он ушел.

 

Геннадий Толмачев,

писатель-публицист:

• У нас были добрые отношения с Маратом Барманкуловым. Яркая личность, один из первых настоящих профессионалов, который создавал русские программы на ТВ. Талантливейший педагог, ученый. Не считаясь со временем, ценнейшие крупицы знаний, тонких наблюдений передавал ученикам, которых у него сотни по всему Казахстану.

Он был обаятельным человеком. Находился в центре внимания – за дружеским столом или в аудитории. Находясь в составе телевизионных жюри разных программ, умел найти точные, глубокие слова, оценивая то или иное выступление коллег.

Наше телевидение, безусловно, обеднело, потеряв толкового и профессионального педагога, учителя-наставника, журналиста.

Книги, которые он написал, говорят о том, что Марат Карибаевич не останавливался на тех постулатах, которые рождались 20 лет назад. Опережая время, в своих книгах он пытался, и ему это удавалось, предсказывать будущее средств массовой информации.

 

 

Камал Смаилов,

председатель Союза

журналистов Казахстана:

• Диапазон и и амплитуда его интересов, понимания многих вещей велики – его занимало все: от тюркских времен до Интернета. Марат Карибаевич был первым казахстанским журналистом, который писал о появлении Всемирной Сети. Организовал на факультете журналистики комнату – компьютерный кабинет, где был открыт Интернет. Он очень гордился этой возможностью для студентов.

Молодежью он восхищался, как это было на хабаровской программе «Лидер  XXI века». Марат Барманкулов сказал тогда о поколении юных: «Они не просто лидеры  XXI века, они – лидеры новой эпохи. Почти дети, они больше знают, чем мы».

В вопросе свободы слова он был революционно настроен. Марат Карибаевич считал, что свобода слова у нас сдерживается. Но ее не может быть только на половину. Он говорил, что свободная пресса, как температура общества: крепость, сила государства измеряется степенью свободы прессы.

 

Игорь Шахнович,

редактор газеты «Экспресс К»

• У меня было несколько преподавателей в КазГУ, к которым я хорошо относился, – Петр Терентьевич Сопкин, Юрий Алексеевич Крикунов и Марат Карибаевич Барманкулов. Эти люди учили нас действительно журналистскому мастерству, не перегружая студентов лишним.

С Маратом Карибаевичем мы вместе, как молодые журналисты, получали премию имени Булкышева.

От тех, кто преподавал у на журналистику, его сильно отличает то, что он не только умел писать, но и делал великолепные сюжеты.  Марат Карибаевич всегда преподавал с точки зрения американского телевидения, которое он отлично знал и изучал. Ему было интересно жить. Марат Барманкулов вел наполненную жизнь, жил с удовольствием. И это самое главное – не важно, кто он был по профессии – преподаватель или шахтер.

 

Ким Утеулин, журналист:

• Не стоит о нем говорить только трагично, одни только черные краски не годятся в воспоминаниях о нем. Он был и остается жизнелюбом. Но при всем при этом как это трагично для окружающих, что его не стало!

Марат Карибаевич был человеком неуемной энергии, жизненной активности. И иногда направлялась эта энергия на довольно оригинальные, порой даже экстравагантные поступки.

Это был год подготовки к столетнему юбилею В.И.Ленина. По всей стране кипели инициативы, почины, трудовые вахты. Как мог остаться в стороне суперактивный Марат!

Однажды он позвонил мне: «Есть идея!» Мы собирались с ним в это лето на Иссык-Куле и вместе отдохнуть в спортлагере КазГУ. Решил, что идея связана с этим и не ошибся!

Марат предложил: давай пойдем на Иссык-Куль пешком, через перевал. Не могу, сказал я, мне нужно сопровождать на озеро жену и тогда еще малолетнюю дочь.

• Чудак (это его часто упоминаемое слово), от такой идеи отказываешься.

И он показал мне две формы из твердого картона, обитых жестью, заполнив которые и, составив вместе, можно отлить бюст вождя.

• Вот установлю на перевале по дороге на Иссык-Куль.

Я тогда работал в отделе пропаганды «Казправды», и тема лениниады порядком навязла на зубах. Особенно осаждали отдел пенсионеры, доказывающие свою личную причастность к деятельности Ленина. Нашлось даже шесть алма-атинских пенсионеров, которые якобы помогали Ильичу нести знаменитое бревно на субботнике. Доказывать, что это лишь фантазия художника, я не имел права. Да они тут же гурьбой побежали бы в ЦК.

Марат все же осуществил свою идею. Доехав на машине до ближайшей на перевале стоянки чабанов, он нанял у них лошадь, навьючил ее всем необходимым и на поводу повел к намеченному месту.

Потом я от туристов узнал, – а это был популярный их маршрут, – что у бюста всегда устраивался привал.

Такой был неугомонный Марат Карибаевич. И с горечью – был…

 

 

Сагымбай Козыбаев,

публицист, доктор исторических

наук, профессор

 

• Нет друга и старшего брата. Пусто. Неожиданная смерть, как плеть и камча – бьют наотмашь. Нелепо. Дико. И первая мысль – только не он.

По сути дела ни одного телеканала на территории Казахстана, да и всего постсоветского пространства, где бы не было его учеников. Пять лет назад я , будучи деканом факультета журналистики, ездил по Америке. И вот в штате Теннеси, в невысоких горах Аппалачи, я случайно встретил нашего выпускника. И едва ли не первый вопрос его был: «А как там Борман?». Настоящий метр, профессор, он и в Африке профессор.

В своих исторических изысканиях он иногда приходил к выводам, кажущимся парадоксальными. Углублялся, сопоставлял. Свои размышления подавал по-журналистски ярко. Я иногда смеялся над его открытиями.  Он Бунина «сделал» татарином, Набокова кипчаком, по сути, казахом. Лермонтов, по его мнению, тоже был кипчак. Ну кто в это поверит? А он, погружаясь в архивы, доказывал.

В прошлом году мы с ним участвовали в ассамблее международного института прессы. Лишь только выдалось свободное время, Марат позвал меня: «Поехали в Архангельское!» Это была классическая усадьба князей Юсуповых. Его заинтересовала судьба династии. Марат хотел найти ответвление и связать со своей матерью. Таков он во всем – искал корни и взаимосвязи. Об этом его книги «Тюркская вселенная», «Золотая баба», «Наследники белого лебедя», «Хан…Иван» и «Хрустальная мечта тюрков о квадронации» – перипетии судеб, общностей, народов.

Романтик в нем уживался с реалистом. Этот увлекающийся человек не переходил грань, за которой – разрушение. Не пил, не курил. В нашей бренности, когда многие стараются ставить друг другу подножки, делать гадости, он берег отношения с людьми. Всех уважал и часто говорил: «Думай о людях хорошо, плохо всегда успеешь».